Второй сын иуды. Жизнь и смерть иуды, предателя иисуса христа. Царский скипетр был отдан Иуде

Г оворят, вы можете выбирать друзей, но не можете выбрать семью. Но Бог это может сделать! Именно так Он и поступил. Он заблаговременно выбрал себе своё фамильное древо. Сначала Он избрал Авраама быть носителем Его “семени” . Потом Он выбрал Исаака (второго сына Авраама), а после него - Иакова (второго сына Исаака). А из двенадцати сыновей Иакова, по какой-то причине, Бог избирает Иуду - четвертого сына. Если это кажется вам немного странным, вы не одиноки. Избрание именно Иуды среди всех его братьев является загадочным, и Библия не показывает нам никаких явных причин для этого.

Некоторые предполагают, что первые три брата дисквалифицировали сами себя своим неправедным поведением. Рувим, первородный сын, переспал с наложницей своего отца, а Симеон и Левий обманули и умертвили мужчин Сихема в отмщение за изнасилование их сестры, разграбив их дома. Впрочем, если мы думаем, что праведностью можно “заработать” выбор Бога, или же из-за недостатка праведности можно его лишиться, то мы ошибаемся. Во-первых, их отец Иаков сам был далеко не безупречен, и все же, вне всякого сомнения, он был избранным. Во-вторых, Иуда также не был тем, кого мы можем легко отождествить с понятием праведности. Почитайте о его поступке в 38 главе книги Бытие… это возмутительно! В конце истории он признает незамужнюю женщину, с которой блудодействовал, (думая, что она проститутка), более праведной, чем он сам. В общем, не идеал.

Правда в том, что по мере развития истории можно увидеть изменения его характера в лучшую сторону. В противоположность предательству Иосифа, позже Иуда предлагает свою собственную жизнь в качестве залога, как обещание отцу, что он позаботится о младшем брате Иосифа Вениамине. Он подкрепил свои слова делом и предлагает занять место Вениамина, когда Иосиф требует оставить его в Египте как раба: “Итак пусть я, раб твой, вместо отрока останусь рабом у господина моего, а отрок пусть идет с братьями своими” (Быт. 44:33). Самопожертвование Иуды было прелюдией к истории, в которой Спаситель позже вместо нас понесет наше наказание на кресте. Возможно ли, что Иуда был избран именно по этой причине? Но даже если мы впечатлены тем, как сильно изменился в лучшую сторону характер Иуды, и даже многие его поступки указывают нам на Мессию, несомненно Иосиф намного превосходит его по обоим пунктам!

Царский скипетр был отдан Иуде

Некоторые думают, что Царь Давид должен был происходить из колена Иуды, следовательно, Мессия должен придти из колена, к которому принадлежал Давид. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что все как раз наоборот. С какой стороны ни смотри на это, произошло так, что Давид всё-таки родился в колене Иуды, которое было царским коленом и коленом, из которого должен был прийти Мессия. В конце рассказа об Иосифе мы впервые видим эту связь между Иудой и царской семьёй. Когда Иаков провозглашает пророческие благословения на своих сыновей, мы видим установление этой связи. Он провозглашает:

“Не отойдет скипетр от Иуды и законодатель от чресл его, доколе не приидет Примиритель, и Ему покорность народов.” (Быт. 49:10)

Скипетр является символом величия и царской власти, и благословение Иакова - это Мессианское пророчество о том, что “Шило” , или Мессия , должен прийти из колена Иуды. Колено Левия позже должно было стать коленом священников, а колено Иуды - коленом царей. В Псалмах 59:9 и 107:9 Бог называет Иуду своим “скипетром (жезлом)” , а другой ключевой пророческий отрывок из Писания, рассматривающий Мессию как скипетр, - это Числа 24:17:

“Вижу Его, но ныне еще нет; зрю Его, но не близко. Восходит звезда от Иакова и восстает жезл от Израиля” (Чис. 24:17)

Царский скипетр позже появляется в книге Есфирь как знак благоволения, когда Есфирь осмеливается предстать пред Царем; на самом деле, в то время единственным способом показать, что к царю можно подойти и не быть при этом наказанным или убитым, был простертый скипетр царя. Чем-то похоже на то, что Сам Мессия - это единственный путь к Богу. Таким образом царская роль и Мессианские ожидания были провозглашены в пророчестве для Иуды, когда он получал благословение своего умирающего отца.

Я часто задаюсь вопросом, осознавал ли сам Иаков всю значимость своих пророческих слов к Иуде. Может создаться впечатление, что Иаков предполагал, что один из двоих сыновей Иосифа примет благословение, о чем свидетельствует любопытная история с перекладыванием рук:

“И взял Иосиф обоих, Ефрема в правую свою руку против левой Израиля, а Манассию в левую против правой Израиля, и подвел к нему. Но Израиль простер правую руку свою и положил на голову Ефрему, хотя сей был меньший, а левую на голову Манассии. С намерением положил он так руки свои, хотя Манассия был первенец. И благословил Иосифа и сказал: Бог, пред Которым ходили отцы мои Авраам и Исаак, Бог, пасущий меня с тех пор, как я существую, до сего дня, Ангел, избавляющий меня от всякого зла, да благословит отроков сих; да будет на них наречено имя мое и имя отцов моих Авраама и Исаака, и да возрастут они во множество посреди земли. И увидел Иосиф, что отец его положил правую руку свою на голову Ефрема; и прискорбно было ему это. И взял он руку отца своего, чтобы переложить ее с головы Ефрема на голову Манассии, и сказал Иосиф отцу своему: не так, отец мой, ибо это - первенец; положи на его голову правую руку твою. Но отец его не согласился и сказал: знаю, сын мой, знаю; и от него произойдет народ, и он будет велик; но меньший его брат будет больше его, и от семени его произойдет многочисленный народ.” (Быт. 48:13-19)

Это напоминает нам историю о том, как Исаак перепутал благословение Иакова и Исава, когда младший брат забрал благословение, не правда ли? Уже стало традицией, что второй по рождению сын получает право перворождного - Каин и Авель, Измаил и Исаак, Иаков и Исав, и даже близнецы Иуды - Фарес и Зара. И действительно, Ефрем стал одним из самых многочисленных колен, и его имя использовалось как название десяти северных колен Израиля. С какой стороны ни посмотри, кажется, что более очевидным выбором был бы Иосиф. Он, праведник, много страдал среди вопиющей несправедливости, а потом получил власть и авторитет. Безусловно, Бог вознаградил Иосифа, и даже в двойном размере. Вместо одного колена Иосифа, каждый из его сыновей стал родоначальником отдельного колена, так что от него произошли два колена Израиля - Манассии и Ефрема. Оба были сильно благословлены. Но у Бога был другой план для Его фамильного древа. Скипетр получил Иуда - Мессия произошёл из колена Иуды.

Так почему же Иуда?

Вот моя теория о том, почему Бог избрал Иуду. Всё дело в Лии.

Я не знаю, представляли ли вы себя на её месте, но ей пришлось действительно несладко. Её муж безумно любил её сестру, которая также была его женой, и все они должны были жить вместе в крайне неблагоприятной семейной ситуации. Я не могу даже представить, как она справлялась с постоянным отвержением и унижением, которое переживала. Возможно, в прошлом они с Рахилью были не только сестрами, но и подругами, и у них было много радостных воспоминаний, но всё это было утрачено, и она чувствовала себя ненужной, нежеланной и нелюбимой женщиной. Кроме того, необходимость жить в тесной близости с этими двумя влюблёнными пташками в их искаженном треугольнике, должна была быть довольно мучительной. По всей видимости, она переживала множество душевных мук, и это нашло отражение в именах, которые она дала своим сыновьям (Бытие 29):

“Лия зачала и родила сына, и нарекла ему имя: Рувим , потому что сказала она: Господь призрел на мое бедствие; ибо теперь будет любить меня муж мой .”

“И зачала опять и родила сына, и сказала: Господь услышал, что я нелюбима, и дал мне и сего. И нарекла ему имя: Симеон .”

“И зачала еще и родила сына, и сказала: теперь-то прилепится ко мне муж мой, ибо я родила ему трех сынов. От сего наречено ему имя: Левий .”

Она была поглощена своей бедой, и все её молитвы были сфокусированы на том, чтобы Бог прекратил ее страдания. А потом происходит что-то очень важное:

“И еще зачала и родила сына, и сказала: теперь-то я восхвалю Господа . Посему нарекла ему имя Иуда . И перестала рождать.”

Я думаю это был один из тех ключевых моментов, когда женщина, находящаяся в огромном горе, перестаёт фокусироваться на своей боли, даже если проблемы ещё не решены, и принимает решение славить Бога в любом случае .

Жертва хвалы в самом пике агонии подобна духовному динамиту. Давайте переместимся на пару тысяч лет назад в прошлое и понаблюдаем за Павлом и Силой в темнице (Деяния 16). Они были побиты, их спины исполосованы и истекают кровью. Никакого медицинского наблюдения, их бросили в каменную тюрьму, ноги закованы в кандалы, в соседстве с другими заключенными. Что же они делают? Плачут? Жалуются? Нет! Они поют ! Они поют песни хвалы Богу так, что их слышит вся темница. И что происходит? Случается землетрясение. Заключенные приходят к вере, двери распахиваются, и даже надзиратель кается и приводит всю свою семью, чтобы те приняли Иешуа как Господа. Понимаете, о чем я? Динамит.

Подписывайтесь:

Честно говоря, я не знаю, что может привести Бога в больший восторг, чем добровольная жертва хвалы в разгар трудностей. Это выражает такую любовь и упование на Бога, такое почтение. Я думаю, что именно это является причиной решения Бога о том, что Иуда стал предком Давида, а в более отдалённой перспективе, и Мессии. Бесценное “изменение отношения” Лии к ситуации в то время, когда ей всё ещё было очень больно, было таким мощным и настолько угодило Богу, что Он отдал честь носить Его скипетр тому, значение имени которого - ”хвала”.

В обеих традициях, еврейской и христианской, слово “Шило” (Примиритель) в этом контексте стало синонимом Мессии. Считается, что это сокращённое еврейское слово, означающее “Тот, Кому принадлежит он”, где “он” означает “власть”, “уважение” (см. Иез. 21:27). Уолтер Кайзер, The Messiah in the Old Testament (Мессия в Ветхом Завете) , Grand Rapids, MI: Zondervan, 1995, p.51-51

. В то время Иуда отошел от братьев своих и поселился близ одного Одолламитянина, которому имя: Хира.

И увидел там Иуда дочь одного Хананеянина, которому имя: Шуа; и взял ее и вошел к ней.

Эпизод из жизни Иуды, рассказ о котором в 38 гл. прерывает повествование об Иосифе, стоит с этим повествованием не только во временной связи («в то время»), но и во внутренне-логической: потомство чистого целомудренного Иосифа, в лице сильного колена Ефремова, впоследствии стало главою северного (Израильского) царства; потомство Иуды образовало главную массу царства южного (Иудейского) и, в конце времен, дало из среды своей Мессию, не возгнушавшегося родиться от племени Иуды-кровомесника; по Мидрашу, прежде чем рожден был поработитель (фараон), рожден был уже последний освободитель (Мессия из колена Иудина).

По иудейским толковникам, Иуда отошел от братьев вследствие продажи Иосифа, мучаясь совестью за поданный, хотя и благонамеренный, совет. В отношении времени, когда произошло все рассказываемое в гл. 38, Абен-Эзра, Розенмюллер и др. полагали, что не все эти происшествия имели место после продажи Иосифа – в 23-летний срок от этого события до переселения Иакова в Египет, так как за этот период едва ли мог Иуда иметь 3-х сыновей от первой жены, «много времени» быть вдовцом (ст. 12), затем родить Фареса и Зару, наконец от первого иметь внуков: Эсрома и Хамула (). Иуда из Хеврона – последнего местопребывания Иакова – и поселяется в местности (на запад от Хеврона) Одоллам, в долине Сафала (впоследствии около возникшего здесь города была пещера, давшая приют Давиду, ; ср. ; ). Одолламитянин Хира здесь сделался другом Иуды (ст. 12). Здесь же Иуда женился на дочери одного хананеянина – Шуа. Евреи, по почину Таргума Онкелоса, понимают слово kenaani (ст. 2) в нарицательном смысле: купца (как в ), но в явном противоречии с контекстом, из тенденции отклонить смущавшее их, ввиду , событие брака патриарха их с хананеянкой. Шуа – имя отца жены Иуды, а не ее самой (как понято у LXX-ти, в сирск., слав.), как показывает суффикс мужского рода при слове schem (имя).

. Она зачала и родила сына; и он нарек ему имя: Ир.

И зачала опять, и родила сына, и нарекла ему имя: Онан.

И еще родила сына [третьего] и нарекла ему имя: Шела. Иуда был в Хезиве, когда она родила его.

Брак Иуды с хананеянкой, по-видимому, не был счастлив: в семью Иуды проникли издавна отличавшие хананеев противоестественные пороки, которые, по суду Божию, явились причиной ранней смерти первых двух сыновей Иуды: Ира (с евр. – «страх») и Онана (с евр. – «сила»). При упоминании о рождении 3-го сына Шелы, названо место, где родился он, – Кезиб, Хезив (может быть – Ахзив), город около Одоллама (; ); от этого только сына было потомство. vulg. имя kezib передает описательно: «parere ultra cessavit».

Фамарь и ее два сына

. И взял Иуда жену Иру, первенцу своему; имя ей Фамарь.

Ир, первенец Иудин, был неугоден пред очами Господа, и умертвил его Господь.

И сказал Иуда Онану: войди к жене брата твоего, женись на ней, как деверь, и восстанови семя брату твоему.

Онан знал, что семя будет не ему, и потому, когда входил к жене брата своего, изливал [семя] на землю, чтобы не дать семени брату своему.

Зло было пред очами Господа то, что он делал; и Он умертвил и его.

Иуда женит первенца своего Ира (по-видимому, в раннем возрасте) на Фамари («пальма»: происхождение Фамари не указанно, – может быть, из филистимлян), но ранняя бездетная смерть его, может быть, и внезапная, была свидетельством неугодности его Богу (ср. ).

Иуда, основываясь на древнем, позже в законе Моисея нарочито регулированном (), обычае т. наз. левиратного брака (лат. levir = евр. jabam, деверь), т.е. брака вдовы бездетной с деверем или другим ближайшим кровным родственником для восстановления потомства умершему ее мужу, имя которого получал первенец от этого нового брака (обычай левирата, с некоторыми видоизменениями, существовал также у египтян, индийцев; теперь встречается у монгольских племен), – отдает вдову Фамарь второму сыну своему Онану. Но последний заклеймил себя мерзким грехом, отселе получившим его имя (онанизм); тяжесть его греха увеличивалась низким недоброжелательством его к памяти брата, имя которого должен был получить лишь 1-й сын, и корыстолюбивым расчетом – самому наследовать удел брата. Кара Божия постигла и его.

. И сказал Иуда Фамари, невестке своей [по смерти двух сыновей своих]: живи вдовою в доме отца твоего, пока подрастет Шела, сын мой. Ибо он сказал [в уме своем]: не умер бы и он подобно братьям его. Фамарь пошла и стала жить в доме отца своего.

Хотя возможно, что Шела действительно не достиг еще брачного возраста, но настоящей причиной распоряжения Иуды об удалении Фамари в дом ее отца на положении вдовы был суеверный страх Иуды и взгляд на Фамарь, как на женщину, приносящую смерть тому, кто вступит с нею в брак (ср. ), (по позднейшему еврейскому обычаю женщина, у которой умерли уже 2 мужа, строго говоря, теряла право на 3-й брак). Протягивая время обещанием выдать Фамарь за Шелу, Иуда на самом деле обрекал ее на вечное вдовство (ст. 14), чем и причинял ей несправедливость, в которой после сам сознался (ст. 26). Тогда Фамарь хитростью достигает того, что не дано ей было законным путем (ст. 14–26).

. Прошло много времени, и умерла дочь Шуи, жена Иудина. Иуда, утешившись, пошел в Фамну к стригущим скот его, сам и Хира, друг его, Одолламитянин.

Срок «многие дни» по Мидрашу равен 2 месяцам. Упоминание о смерти жены имеет непосредственную связь с последующею речью о приключении Иуды (ст. 16–17), которое не могло иметь место у человека женатого. По обычном трауре Иуда идет с другом (по LXX и Vulg., ср. слав. – пастухом: смешение евр. rеа, друг, с roeh, пастух) своим Хирою в Фамну (на сев.-зап. границе Иудина колена, ) на праздник стрижения овец (ср. ; ; ).

. И уведомили Фамарь, говоря: вот, свекор твой идет в Фамну стричь скот свой.

И сняла она с себя одежду вдовства своего, покрыла себя покрывалом и, закрывшись, села у ворот Енаима, что на дороге в Фамну. Ибо видела, что Шела вырос, и она не дана ему в жену.

И увидел ее Иуда и почел ее за блудницу, потому что она закрыла лице свое.

Узнав об этом, «Фамарь решилась обманом разделить ложе со свекром и от него родить детей, – не ради похоти плотской, а для того, чтобы не остаться без имени. Впрочем, в этом деле было и промышление Божие, почему намерение ее и исполнилось на самом деле» (Иоанн Златоуст, Бес. 62, 662). При всем том Писание не восхваляет и даже не оправдывает поступка Фамари (не лишенного самоотвержения ее с опасностью для чести и для жизни). Место, где села Фамарь в ожидании Иуды, называется в ст. 14 и 21 Enaim, что Тарг., Мидраш, многие еврейские толкователи и Vulg:. («in bivio itineris») понимают в смысле нарицательного: «2 источника», «2 дороги» и под.; но вероятнее передача LXX-ти «πρὸς ταῖς πόλαις Αιναν », – Енаим или Генан будет тогда именем города в Иудином колене (), между Одолламом и Фамной. Здесь, подобно блудницам, обычно выходившим на улицы и людные дороги (; ), садится Фамарь при дороге (может быть, на распутьи 2-х дорог, как может указывать двойств. ф. Enaim и замечание 16 ст:. «поворотил к ней»), закрыв предусмотрительно лицо свое покрывалом, чтобы не быть узнанной. Это закрытие лица, однако, не было знаком принадлежности женщины к сословию блудниц (Ревекка при первой встрече с Исааком тоже покрывается покрывалом, ), и не потому Иуда (ст. 15) принял Фамарь за проститутку, а скорее по местонахождению Фамари в публичном месте и по другой обстановке, которая побуждала Иуду усмотреть в Фамари что-то вроде служительницы Астарты или вавилонской Мелитты, – qedeschah (ст. 21); о культе этого рода у вавилонян говорит Геродот (2 кн., 199).

. Он сказал: какой дать тебе залог? Она сказала: печать твою, и перевязь твою, и трость твою, которая в руке твоей. И дал он ей и вошел к ней; и она зачала от него.

В залог будущей платы Фамарь требует у Иуды тех вещей, несомненная принадлежность которых Иуде впоследствии имела доказать отцовство Иуды в отношении 2-х сыновей Фамари: перстень, перевязь (шкур) и трость, – все это было обычною принадлежностью у вавилонян (Геродот 1 кн., 195), и оттуда перешло в Ханаан. При этом на перстне, а равно на тростях, вероятно, весьма рано вырезывались разные эмблемы обладателя их (эмблемой или гербом Иудина колена был лев, Данова – змей, Иссахарова – осел, Вениаминова – волк, ).

. И спросил жителей того места, говоря: где блудница, которая была в Енаиме при дороге? Но они сказали: здесь не было блудницы.

Название qedeschah, посвященная (т.е. богине разврата), в приложении к блуднице, ясно указывает на вавилонский культ Мелитты или Белитты, или ханаанский Астарты, причем в обоих культах плата блудниц вносилась в сокровищницу богини, что евреям строго и безусловно было воспрещено во .

. Иуда сказал: пусть она возьмет себе, чтобы только не стали над нами смеяться; вот, я посылал этого козленка, но ты не нашел ее.

Иуда отказывается от дальнейших поисков мнимой «кедеша» (qedeschah) из опасения, как бы желание рассчитаться с женщиной по договоренности (получившей уже, однако, более ценные, в сравнении с козленком, вещи) не повело к насмешкам над ним: факт, – вместе с некоторыми другими, отмеченными в данном рассказе, чертами – свидетельствующий о достаточно высоком развитии нравственного чувства в семье Иакова, при всей наличности явлений, ему противных.

. Прошло около трех месяцев, и сказали Иуде, говоря: Фамарь, невестка твоя, впала в блуд, и вот, она беременна от блуда. Иуда сказал: выведите ее, и пусть она будет сожжена.

Как приговор Иуды (единоличный) над невесткой (обрученною Шеле) по подозрению в блуде характеризует патриархальный уклад жизни – в отличие от ограничений родительской власти в законе Моисея (), так и род наказания – сожжение – указывает на дозаконную, патриархальную ступень еврейского уголовного права; может быть, эта казнь позаимствована Иудой у соседних филистимлян (филистимляне сожгли жену Самсона за измену ее мужу, ).

Между тем по закону Моисееву нарушительница супружеской верности была побиваема камнями (

Когда Иуда столь решительно (подобно потомку своему Давиду – в деле Вирсавии) () произнес смертный приговор Фамари, хотя сам был виновен неискренностью в устроении брака Фамари с Шелой, тогда Фамарь достает, очевидно, тщательно доселе хранимые ей вещи Иуды и посылает их ему, деликатно, не называя его имени, напоминая о случае (ст. 18). Талмуд и Мидраш, восхваляя эту заботливость Фамари о добром имени свекра, в то время когда ей самой угрожала смерть, выводят нравоучение, что лучше умереть, нежели опозорить ближнего. Из выражения «когда повели ее» Мидраш заключает, что упомянутые вещи ее уже пропали, но Бог чудесно даровал ей другие подобные (Beresch. r. Par. 85.s. 421–422).

. Иуда узнал и сказал: она правее меня, потому что я не дал ее Шеле, сыну моему. И не познавал ее более.

Скромное напоминание Фамари пробуждает в Иуде упреки совести и он (по вдохновению свыше, говорит Мидраш) открыто, всенародно признает свою виновность перед Фамарью и принадлежность ему будущих детей ее; кроме того, пробудившееся нравственное чувство (в связи с так называемой honor naturalis) заставляет его отказаться от дальнейшего сожития с невесткой.

. Во время родов ее оказалось, что близнецы в утробе ее.

И во время родов ее показалась рука [одного]; и взяла повивальная бабка и навязала ему на руку красную нить, сказав: этот вышел первый.

Но он возвратил руку свою; и вот, вышел брат его. И она сказала: как ты расторг себе преграду? И наречено ему имя: Фарес.

Потом вышел брат его с красной нитью на руке. И наречено ему имя: Зара.

Эти стихи образуют эпилог истории Фамари – рассказ о рождении у нее близнецов, напоминающий по некоторым чертам рассказ () о рождении Исава и Иакова: Зара (с евр. «восход»), который, по человеческим соображениям, имел быть первородным и получить все преимущества первородства, должен был уступить и первенство рождения и все права первородства брату своему Фаресу (евр. Перец – разрыв, как бы вопреки природе), который один из 5-ти сыновей Иуды образовал главную линию потомства Иуды, а именно через него произошел из колена Иудина Давид, а в конце времен – Христос Спаситель (; ; ; ).

Солнце выглянуло корочкою дынной
Из-за острых розовеющих вершин.
Сын родился у Марии Магдалины,
И еще в одном дому родился сын.
Магдалина целовала сыну ножки
И упрямо повторяла, как в бреду,
Про какие-то песчаные дорожки
В Гефсиманском нестареющем саду.

А в другом дому купец ронял посуду,
Все не веря счастью, словно сну,
И не ведал, что покойный друг Иуда
Обнимал его красавицу- жену...
Молодая мать сияла, хорошея.
Ей беспомощное тельце принесли.
Боже! Боже! У ребенка след на шее -
Если всмотришься, как будто от петли...

Вот так и росли они в разных местах -

Сын Марии, сорванец и забияка,
(Безотцовщина, бандит, чего скрывать!)
Постоянно ввязывался в драку,
Не давая оскорблять себя и мать.
Но зато, преображаясь и светлея,
(Ишь ты, славный получился паренек!)
Слушал вечером Луку или Матвея,
Заходивших иногда на огонек.

Сын Иуды ковырял шербет на полках,
Кушал пряное ширазское вино,
Закрывал цветным индийским шелком
Необычное родимое пятно.
Торговать не помогал - не та порода.
Но уж вспыхивал, дрожал душою всей,
Если вдруг о возрождении народа
Говорил достопочтенный фарисей...

И книги читали, и рылись в листах
Потомок Иуды, потомок Христа.

Ты смыкаешь шелковистые ресницы.
Ночь колдует над тобой, легко дыша,
Сын бродячего пророка и блудницы,
Молодая и свободная душа...
Вот отец - совсем как по рассказам -
Свет вокруг красивой головы...
И беседует с тобой воскресший Лазарь,
И смешные появляются волхвы...

А в другом дому - рубашечку надень-ка,
Не ступай босою ножкой на паркет...
Только парню почему-то снятся деньги,
Тридцать новеньких серебряных монет.
А потом ночной враждебный город
Так и ломится, и ломится в окно,
И все туже перехватывает горло
Непонятное родимое пятно...

Все! Дышать, и жить, и радоваться нечем!
В спертом воздухе носилось - быть войне!
Старика-купца в один весенний вечер
Затоптал конем легионер.
Весть о том прошла по городу кругами.
Фарисей в деревню убежал.
Сын Марии подобрал с дороги камень.
Сын Иуды со стены схватил кинжал.

Ярость ширилась в душе слепящим шаром -
Толстый, добрый, недалекий - но отец!
Значит, вот каков итог ночным кошмарам?
Что же, славный получается конец!
И тогда в слезах, отчаяньи, моленьях,
Разодрав лицо, и косы распустив,
Мать упала перед сыном на колени:
- Не отец тебе он! Выслушай! Прости!

Разве казнь такую вам придумать, судьи?
Горло сжало ледяным кольцом...
Сын Иуды слушал об Иуде
С побелевшим опрокинутым лицом.
Выслушал и усмехнулся длинно.
Мать завыла, чувствуя беду...
- Где живет Мария Магдалина?
Ты не знаешь? Ладно, я найду...

И мальчишки чудеса вдвоем творили,
И никто не знал, что неспроста
Были рядом сын купца и сын Марии,
Сыновья Иуды и Христа...